Друзья познаются в огне [litres] - Леонид Андреевич Андреев

class="p1">— Я научусь, обязательно научусь — песенка короткая. Она мне очень понравилась.

И Мариночка тут же по памяти спела куплет из песни.

— Ты у меня умница, однако петь надо на итальянском языке. Тётя Зина покажет, как правильно петь. А вот и она пришла, звонит в дверь. Быстро собирайся, Мариночка, пойдёте в парк и там разучите.

Николай Петрович, как и обещал, вернулся домой через три часа.

— Так, девчонки, быстро обедаем и через час выдвигаемся. Такси будет ждать у подъезда. А где Мариночка? И почему ты так расстроена, Микки? Что случилось?

Микки не сразу ответила. Она вытерла платком слезу и, встав с кресла, произнесла:

— Только что возвратилась её мать и забрала Мариночку. Как чувствовала, что мы уезжаем. Но мне сдается, что здесь поработали соседи.

— Где они сейчас? — подавленным голосом произнёс Николай Петрович.

— Гуляют в парке, тебя ждут, — произнесла Мишель и притворно заплакала. — Вон они, машут нам. Выйди на балкон, Коля.

Николай Петрович склонил голову и шаркающей походкой вышел на балкон. Сняв очки, посмотрел вниз. Метрах в ста от дома, у дороги стояли Зина и Мариночка. Они смеялись и весело махали руками вышедшим на балкон Никки и Микки. Неподалеку стояло вызванное такси. Всё было разыграно как по нотам.

Девочка радостно прыгала вокруг Зины, внешне похожей на её мать, и распевала на итальянском языке куплет из «Санта Лючии». При этом она часто приговаривала:

— А ты фальшивишь, тётя Зина, и по бумажке поёшь. Тебя точно через границу не пустят, вообще ни через какую.

Зина приподняла девочку и начала целовать её, приговаривая при этом:

— Умничка ты моя, умничка! У тебя всё получилось!

Наблюдая эту счастливую сцену, Мишель Яковлевна сочувственно произнесла:

— Коля, ты спустишься к ним попрощаться?

— Зачем? — подавленно произнёс оперный певец. — Кто я такой? А она мать.

И Николай Петрович ушёл с балкона, проговорив фразу из оперы:

— Скорее прочь из этих стен.

А Мишель упала в кресло и уже не притворно, а по-настоящему разрыдалась.

Женщину душила мелодия из неаполитанской песни «Санта Лючия», девятым валом накатившая на её сознание и совесть. Николай Петрович грустно сидел рядом и сочувственно гладил жену по волосам.

А Зина, разместившись в такси, повезла девочку в детский дом, обманув по дороге, что они едут в магазин за тортом.

Каково же было удивление девочки, когда вскрылся обман! Она топала ногами и кричала на Зину, порываясь убежать.

— Гадина, куда ты меня привезла? Ведь Микки и Никки сейчас уедут без меня в Италию! Увези меня обратно, я не хочу здесь, не хочу! Тебе что было сказано, гадина? Только научить меня песенке, а ты что натворила!

— Какие Микки-Никки? Какие песенки? Что за чушь она несёт? — обратилась заведующая к Зине.

— Не знаю, — удивлённо ответила Зина, опустив глаза. — По-видимому, девочку не успели подготовить к приёму в детский дом, — и она сжала в кармане немалую сумму денег, полученную от Мишель.

— Возможно, — кивнула заведующая детдомом. — Хотя, как уверяла меня женщина, которая оформляла девочку, всё было оговорено с ребёнком. А на поверку видишь, как всё вышло. Я, конечно, её понимаю. Чужой ребёнок, брошенный матерью… и тем не менее нельзя так поступать. Какой удар по психике — ведь это не вещь, а человек. Эх, а нам теперь расхлёбывай.

Заведующая распорядилась, чтобы нянечки увели бьющуюся в истерике девочку в изолятор на втором этаже. А затем обратилась к Зине:

— Значит так, подруга, ещё раз уличу тебя в этой авантюре, ноги твоей здесь больше не будет.

Зина сделала удивлённое лицо и выпучила глаза:

— Вы о чём, Марьюшка Петровна?

— Во-первых, никакая я тебе не Марьюшка, хватит лебезить. Во-вторых, я не дура, чтобы за столько лет работы с детьми не догадаться, что ребёнка привезли сюда помимо его воли и путём обмана. Да и эта стерва хороша, Мишель, кажется. Заверила меня, что ребёнка сама привезёт, чин по чину, а сама подло сбежала со своим муженьком, оперным музыкантишкой.

— Извините, Марья Петровна, — раскаявшимся голосом произнесла Зина, понявшая, что заведующую трудно провести.

— Сколько тебе дали за эту подлость и предательство? Ну-ну, не скромничай. Колись, Зинка, колись, всё равно ведь узнаю.

Зина покраснела.

— Ну что вы, Марья Петровна, так, на чай дали, и то я их по дороге выбросила.

— Ох, врёшь, Зинка, врёшь и не стесняешься. Чую, что до добра это тебя не доведёт. В общем, я тебя предупредила. А коли так, эта девочка теперь всецело на тебе, и если с ней что случится — тебе здесь не место, к тому же сполна ответишь за все свои прегрешения. Поняла?

— Поняла, Марья Петровна, — опустив голову, сокрушённо ответила Зинаида.

Через полчаса к заведующей подлетела толстенная нянечка и, тяжело дыша, выпалила:

— Марья Петровна, ох беда, ох беда! Девчушка та сбёгла.

— Как сбёгла? Тьфу ты. Куда она могла сбежать, если в изоляторе все двери на замок закрываются, и тем более второй этаж?

— Так она вышибла стекло табуреткой и по пожарной лестнице спустилась. Я сама видела. Жаль, что поздно.

— Ах, мать вашу, — заведующая выругалась и побежала в изолятор.

Глядя на остатки стекла, заведующая качала головой и сокрушалась:

— Ой, батюшки мои. Пацаны-сорванцы такого не совершали. И в кого этот дьяволёнок уродился, а ведь ей всего-то девять лет.

Марья Петровна тяжело вздохнула и произнесла:

— Ладно, пойду звонить в милицию.

В этот же день Зина с треском была уволена из детского заведения. Что касается Мариночки, то её больше никто не видел, она словно в омут канула.

Глава 6

Капитана Дарьянова комиссар областного военкомата, полковник Быстров, встретил весьма приветливо и по-отечески. Это был худощавый мужчина преклонного возраста, с густой проседью в волосах. Он много лет проработал на этой должности и за это время впитал в себя огромное количество отзвуков человеческих бурь и трагедий, разыгравшихся на поле его деятельности. Соучастие в людских судьбах и желание разрешить их проблемы наложило отпечаток на его характер, породив искреннюю помощь и неподдельную доброту к людям.

— Ну здравствуй, герой! По тебе раньше времени уже панихиду справили, а ты наперекор всему выжил. А то, что ты в коляске, — это не беда, точнее, беда, но не страшная, если будешь держать себя в руках. Поэтому давай сразу с места в карьер, я не привык рассусоливать. Все необходимые выплаты, денежные пособия и пенсию, а также причитающиеся льготы мы тебе оформим, пусть не так скоро. Что заслужил — то получишь. Тем не менее самыми больными остаются вопросы жилья